Страницы из моей жизни. - Страница 119

119

«Господа, на что это похоже?.. Неуч какой-то, хорист, позволяет себе делать артисту замечание и учить, как надо петь… Я протестую!.. Надо Шаляпину указать его место». Все согласились, что надо проучить Шаляпина за дерзость. Взяли да и написали жалобу в контору…» («Петербургск. газ.», 1911, 21 окт.).
15 апреля 1901 г., через день после премьеры, Н. Кашкин писал о Шаляпине: «Можно, ка– жется, держать пари, что в целой опере у него не подметишь рутинного, формального приема, если что-либо подобное не вытекает из самого смысла данного места в музыке и тексте, этим он отличается от всех даже наиболее талантливых певцов, каких мы знаем в Европе. Мы и не станем разбирать частностей его игры; тогда нужно было бы пройти всю партию с начала до конца, ибо в самых простых на вид фразах было столько же обдуманности и мастерства, сколько и в самых сильных. Для великого таланта нет в искусстве ничего незначительного, и г. Шаляпин один из таких истинно великих талантов» («Моск. ведомости»).
Приводим даты постановок и возобновлений в Большом и Мариинском театрах «Бориса Годунова» Мусоргского с участием Шаляпина.
Большой театр
13. IV 1901 г. – дирижер И.К. Альтани.
21. I 1905 г. – дирижер С.В. Рахманинов.
22. X 1913 г. – дирижер Э.А. Купер.
17. XII 1920 г. – дирижер И.А. Добровейн.
Мариинский театр
9. XI 1904 г. – дирижер Ф.М. Блуменфельд.
6. I 1911 г. – дирижер Альберт Коутс.
17. IX 1918 г. – дирижер Г. Фительберг.
Шаляпин рассказывал сотруднику «Петербургской газеты» (1907, 31 авг.) о том, как создаются о нем легенды: «Помню, в Москве на представлении «Фауста»: Мефистофель поет серенаду перед домом Маргариты, – я вдруг заметил под окном небольшую лестницу. Мне тут же показалось, что удобно сесть на эту лестницу, чтобы, развалясь, спеть второй куплет серенады для разнообразия. Я так и сделал. На другой день приходит ко мне один приятель. «Где это ты вчера напился?» – «Напился?» – «Ну да, говорит, ты в «Фаусте» на ногах стоять не мог». Вот как создается репутация «пьяницы». Если я в день спектакля выпью за обедом две рюмки водки, то вечером чувствую, как это отзывается на умении владеть голосом. Нет, я если и пью что-нибудь, то красное вино, а больше всего – чай. Во время спектакля, в особенности, – поглощаю несметное количество стаканов чая».
Видимо, в ответ на телеграмму Шаляпина последовало письмо к нему из Милана от генерального директора «Ла скала» Гатти-Казацца, датированное 24 мая 1900 г.: «Многоуважаемый
синьор! Имею удовольствие приложить две копии контракта, один – подписанный нами, который вы сохраните для себя, другой вы возвратите нам в заказном письме, предварительно его подписав. Содержание контракта тождественно с тем, которым мы пользуемся всегда, когда вопрос касается артистов, контрактуемых вне Италии. Я уверен, что вам нечего будет возразить. Мы поставили четыре представления в месяц в случае какой-либо болезни, опоздания и т. д., но обычно в «Ла скала» не бывает в течение недели более трех представлений одной и той же оперы. Дата вашего прибытия в Милан фиксирована на 28 февраля… Но так как меня уверил граф Бобринский, что дирекция императорских театров ничего не имеет против, то мы просим Вас приехать на два-три дня раньше, ввиду того, что мы должны поставить «Мефистофеля» как можно скорее. Завтра же отправляю вам полный клавир оперы, либретто и постановочный план «Мефистофеля» Бойто для того, чтобы вы имели материал под рукой для изучения и могли бы детальнее ознакомиться с тем, как исполняется эта опера в Италии. В любом случае, касается ли это контракта или чего другого, о чем Вы хотели бы мне сказать, прошу вас телеграфировать мне.
Я очень рад, что имею честь впервые представить итальянской публике столь именитого артиста, каким являетесь Вы. Желаю вам одержать здесь полный триумф и получить высшее удовлетворение. Шлю Вам наилучшие пожелания. Генеральный директор Дж. Гатти-Казацца».
Приводим письмо к Ф.И. Шаляпину от главы итальянской «клаки» Мартинетти. «Милан
, 11 марта 1901 г.
Досточтимый господин Шаляпин!
Прочтя в одной из вчерашних газет резкую статью, направленную против миланской «клаки», где говорится, что Вашу супругу испугали какие-то типы, которых газета называет шантажистами, и зная о том, что статья эта заключает в себе неправду, что может подтвердить и Ваша глубокоуважаемая супруга и мать, с которыми мы имели беседу и которые приняли нас любезно, мы позволяем себе обратиться к Вам с этим письмом. Мы вели себя с Вашей супругой как джентльмены и сообщили ей сведения о театре, которые ее интересовали. Мы предложили ей самым вежливым образом и без каких-либо оскорблений наши услуги. Беседа наша касалась рекламы.
По этому вопросу мы просим вас, будучи наслышаны о вашей любезности, опровергнуть статью в газете, поскольку Вы сами знаете, что мы вели себя вежливо и благопристойно, отвечая на все вопросы, заданные нам госпожами. И мы никак не навязывались ни словами, ни угрозами, как о том пишет газета.
Возможно, господин Шаляпин, Вы и не были инициатором этой статьи, но статью эту написали те господа, которые нам хотят навредить и в то же время хотели бы воспользоваться Вашей любезностью и неопытностью. … мы, со своей стороны, будем способствовать тем не менее вашему блестящему успеху без какого-либо вознаграждения, видя в Вас великого артиста, как нам то было сказано. Если после того, что Вы узнаете о нас, вы сочтете возможным дать нам несколько билетов, то мы заплатим за них Вам в день выступления. Если бы Вы были так любезны и прислали бы нам короткий ответ на это письмо, мы были бы Вам весьма признательны.

119